В преддверии великого праздника Дня Победы на Малой сцене театра «Содружество актеров Таганки» три дня шли концерты Владимира Завикторина.
Вход свободный. Зал полон. На стене небольшой экран. Начало. Кадры военной кинохроники сменяются рассказом Владимира о родственниках, воевавших на фронте. Просто, честно, без пафоса. С улыбкой о дяде, который в 13 лет сбежал на фронт, его ссадили с поезда, выпорола дома бабушка.
Перед началом концерта мне удалось побеседовать с Владимиром Завикториным и, припоминая его рассказ, ловлю себя на мысли: «А не тот ли это легендарный дядя, Геннадий Матвеевич Завикторин, который был одним из создателей ядерной ракеты «Тополь», Лауреат государственной премии?».
О семье своей Владимир рассказал так:
В.З.: Родители у меня обычные, не артисты, не творческие люди. Папа – маляр, мама – швея-мотористка. Отца уже нет в живых. Мама, слава богу, жива. Большое внимание моему воспитанию уделяла бабушка. Бабушка, дедушка. Я даже не знаю, с кем я больше общался – с бабушкой или с мамой, потому что мама все время работала, нас у неё было четверо, надо было кормить семью. И первая песня накануне праздника Победы — о не вернувшихся с фронта, реквием по погибшим – «Марш уходящих»:
И заплакало небо, по мертвым скорбя,
Горизонт распоров, бушевала гроза.
И я слышал, как тихо стонала земля
В такт солдатам, шагающим на небеса.
Есть ли что-либо более трагичное, чем преждевременная смерть, гибель молодых ещё людей во имя Родины?! Наверное, поэтому на вопрос о самом ярком впечатлении о войне в Чечне, куда Владимир ездил в качестве военного корреспондента, он ответил: «Мемориал с именами погибших». В Чечню он поехал вслед за другом – Владом Маленко, для которого это была уже вторая поездка.
Выступление продолжается. Звучит следующая песня — «Прихожу в старый двор», посвященная Юрию Шмелеву. Из строк рвется пронзительная ностальгия по советским временам, памятные приметы которых – голубятни, сохнущее во дворах белье. И голубка в дрожащей руке, как драгоценная весточка из того мира.
Наряду с лирическими песнями – «Сколок мироздания», «Моя невероятная подруга», «Синий мел» в концерте исполняется отрывок из поэмы «Ночная прогулка»–о мистической встрече поэта с ожившим памятником Гоголю. Это беседа о сегодняшнем дне, как о кошмаре, который снился Николаю Васильевичу, и который он описал в легендарном втором томе; об обмельчании душ, о низком личностном цензе и журналистов, и поэтов. Встреча с одушевленным монументом Пушкина демонстрирует нам восхищение автора перед гением Александра Сергеевича и скромное отношение к собственному творчеству, и в то же время символическое круговое рукопожатие, выражает преемственность, присягу на верность традициям классической литературы.
В.З.: Очень жалею, что я мало учился. Один случай заставил меня по-другому посмотреть на литературу. Мы поехали на спортивные сборы, куда-то на юг. Я пошел купаться, нырнул и ударился головой о бетонную плиту, рассёк себе лоб, получил сотрясение мозга. Меня положили в лазарет. И друзья принесли мне книжки из местной библиотеки – Шекспир, Мережковский, Цветаева, Есенин и Достоевский. Мне так понравилось читать! Я понял, как много я упустил в своей жизни. И с тех пор читаю, читаю и не могу остановиться.
Необычен и интересен путь нашего героя, что называется, в искусство.
Владимир очень много и профессионально занимался спортом в юности, имеет разряды по десятку видов спорта, начиная с гимнастики и кончая военно-прикладным многоборьем. Трижды был чемпионом Москвы. Надо сказать, что и сейчас он не бросил спорт: плавает, участвует в турнирах по футболу за команду одного из московских театров. Он стоит на воротах, и коллектив театра «Содружество актеров Таганки» уверенно держит первое место.
В.З.: Так как все время было отдано занятиям спортом, я очень плохо учился. И, единственное, куда я мог поступить, это педагогическое училище – факультет «Физического воспитания». Тогда это было педагогическое училище №2 им. Колесовой, сейчас это педагогический университет. Я туда поступил, потом пошел в армию, вернулся и закончил с отличием. Пошел работать в школу. Трудился с утра до ночи, но не любил заполнять документацию. На фоне этого возник конфликт с директором школы, и я ушел в интернат для детей-сирот, там преподавали мои друзья, с кем я учился. Через год интернат расформировали и всех выкинули на улицу. Я остался без работы, стал продавать книги. Это были 90-е годы. Выходил к метро «Улица 1905-го года» и выкладывал книги из своей коллекции на перевернутый ящик из-под пива. Начиналось с этого, а потом я уже стал коммерческим директором нескольких книжных магазинов. И когда мне это надоело, я поступил в театральное училище.
А Отечество расколото,
Как же нам не повезло.
Не всегда молчанье золото, иногда молчанье зло
…Но к любому поколению
Жизнь безжалостно груба.
Для кого любовь смирение,
Для кого любовь борьба.
Мятежный дух, надрыв в песне «Борьба» роднит её с творчеством В.Высоцкого, и это не случайно, на вопрос, почему Вы пошли в актеры, Владимир, задумавшись, сказал: «Я очень любил песни Высоцкого, знал, что он работает в театре на Таганке. Может, как-то косвенно это повлияло…»
Однако с первого раза в театральное училище он не поступил. И это нисколько его не обескуражило. Он просто создал свой театр при МИСИ и начал ставить спектакли. А когда приступил к «Трем сестрам», стал вольнослушателем, а впоследствии и студентом на курсе Н.Н. Афонина в Щепке. На четвертом году обучения объявлялся набор артистов, владеющих гитарой, в театр. Из пятидесяти человек взяли двух. Так Владимир стал артистом театра «Содружества актеров Таганки», в котором работает вот уже 16 лет. Он востребован, из любимейших ролей — Есенин, Васильков и Кощей Бессмертный. Конечно, детские спектакли – это всегда особая атмосфера.
В.З.: Дети, на самом деле, как мне кажется, больше любят и ждут Кощея и Бабу-Ягу, чем Ивана-Царевича, например. Я там по сюжету ухожу под сцену, и вдруг какой-то мальчик, лет шести, бросается ко мне с первого ряда и шепчет, указывая на Ивана: «Братан! У него же… твое яйцо!» То есть, предупредил злого Кощея об опасности! Это дорогого стоит!
С.Р.:Роль Есенина помогла Вам сделать какие-то открытия в этом человеке?
В.З.: Для меня особых открытий не было. Я и раньше изучал его биографию, поэзию. А что касается погружения в образ, я в него и не погружался. Режиссер, который ставил спектакль, сказал, что ни в коем случае не надо играть Есенина, потому что Есенина сыграть невозможно, ты рассказывай о нем. Вот так он читал, вот так он писал. Есть некое отстранение себя от персонажа. Благодаря этому отстранению можно гулять по этой дорожке: от себя к персонажу, от персонажа к себе. Человек, который пытается сыграть любого писателя, похож на лягушку, которая пыжится.
С.Р.: Как Вы относитесь к работе Сергея Безрукова в сериале «Есенин»?
В.З.: Я видел эту работу, могу сказать, что в принципе она интересная. Может быть, есть какие-то вопросы к режиссуре. С Сергеем мы знакомы с 1996-го года. Он прекрасный артист. Я это всегда говорил, говорю, и буду говорить.
С.Р.: Кто из партнеров Вам особенно дорог?
В.З.: Губенко, конечно, это самый классный партнер, на которого хочется равняться. Замечательный артист!
С.Р.:Знаю, что у Вас какая-то особенная гримерка, расскажите, пожалуйста.
В.З.: В этой гримерке был Леня Филатов, потом, когда он заболел, он спустился этажом ниже, чтоб удобнее выходить на сцену. А потом я там поселился. Там все уже по-другому: там мои книги, мои картины, никакого мемориального, только фотография Филатова, которую я поставил.
С.Р.:Ваши первые стихи?
В.З.: Первые стихи были пародиями на учителей, которые я вывешивал в коридоре, все школьники ржали. Учителя злились, пытались вычислить, кто это, я шифровался. А потом начал писать лирические песни о юности, которая уплывает, про детство, которое уже не вернется. Это было, конечно, смешно: в детстве писать про детство, которое не вернется.
С.Р.:Можно ли научиться поэзии?
В.З.: Научиться стихи писать можно. Можно и зайца научить играть на барабане. Вопрос, будет ли в них…душа.
С.Р.:Вы считаете себя поэтом?
В.З.: Я считаю, что пишу стихи, поэтом пусть считают меня другие.
С.Р.: В чем секрет вдохновения? Как сочиняются стихи?
В.З.: Не знаю. Нет никаких закономерностей. Это происходит в совершенно неожиданных местах, может прийти в туалете, в такси, в лифте – где угодно. Просто приходит какая-то строчка, особенно ночью, когда спишь, думаешь, проснусь – запишу обязательно, просыпаешься – белый лист, а ночью так все складно было, какие-то стихи слагались гениальные. О, как хорошо, проснусь — буду великим.
С.Р.:А хочется быть великим?
В.З.: Да нет, зачем? Хочется творчества, чтобы писалось, чтобы люди слушали, был свой зритель. Как писал Борис Пастернак «Быть знаменитым некрасиво, не это поднимает ввысь…цель творчества – самоотдача…»
С.Р.:Есть ли что-то ещё, что хочется попробовать, ещё нереализованное?
В.З.: Да, я хочу снять кино, но пока понимаю, что не готов. Тема есть, замечательная идея. Осталось написать сценарий и снять кино.
О чем будет кино, пока не известно, возможно, на какую-нибудь остро социальную тему, вроде той, которая поднимается в песне «Я шел сегодня мимо трех вокзалов» о душераздирающей разнице между жизнью столицы и глубинки, где голод, недород, откуда люди бегут, спиваются, одинокие старухи сходят с ума.
Или, может быть это будет идеалистическая притча, похожая на «Песню о Москве» с персонажем странником, ищущим стародавнюю былинную Москву – город на семи холмах, в куполах, где все светлы ликом и рады друг другу? Одно я знаю наверняка: там будет нотка ностальгии, сквозящая почти во всех песнях В.Завикторина, как, например, в в одном из последних стихотворений — «Подарок», где отец спрашивает у сына, что привезти ему из поездки, суля всевозможные детские «сокровища», а в ответ слышит:
Привези мне весну сорок пятого года…
В той весне – единенье и сила народа,
Вдохновенье и горечь, величье и стать.
Привези мне весну сорок пятого года.
Говорят, её сложно сейчас отыскать».
С.Р.: Какое напутствие Вы бы отправили своему маленькому сыну в будущее, да и вообще всему подрастающему поколению?
В.З.: Быть лучше своих отцов.
С особой теплотой и воодушевлением Владимир вспоминает друзей и пору «Железного века» и под занавес концерта звучат поэтические пародии на Окуджаву, Блока, Есенина, Маяковского, Вертинского – и всё это в манере вышеперечисленных героев, озорно, смешно, по-хулигански.
С.Р.:Что такое «Железный век»?
В.З.: Это поэтическое объединение, куда собрались студенты, молодые ребята, писали стихи в противопоставлении «веку пластмассовому», как мы его называли, потому что все было ненастоящее, неискреннее, все эти 90-е годы. Мы встретились в 93-ем, выступали вместе. Как раз оттуда Влад Маленко, Сережа Геворкян, Максим Замшев, Миша Зубов, я, Толя Белый, Тоня Тропинина. Потом примыкали другие, другие, другие. А потом все как-то само собою рассосалось. Ребята были достойные, нам было хорошо вместе. Мы и сейчас встречаемся, изредка вместе выступаем.
Я своих друзей очень люблю, и это самое главное. Они очень талантливые, их любит зритель, слушатель, и я всегда радуюсь их успехам.
В том, что это абсолютно искренние слова, убеждаюсь, когда вижу, как Владимир объявляет выход на сцену своего друга Алексея Витакова, который в этот вечер выступал с ним на пару. Грех не сказать, что Алексей – прекрасный, талантливый бард, слушать которого сплошное удовольствие. Но, это уже совершенно другая история.
Светлана Рудова.
Оставить комментарий